Это очень дорогое „удовольствие“ — сидеть в беларусской тюрьме
Для нас — страшэнныя грошы. І каб мне не дапамагалі сябры ва ўсім свеце ды некаторыя фонды, я не ведаю, дзе б мы іх бралі і як бы я вытрывала
Это немного как бы высокопарный жест, но при этом… Мы думали, что это все-таки будет гуманитарное освобождение по состоянию здоровья, вот как Григория Костусева, например. Ведь в женской колонии осталось много бабушек, женщин и девушек, которые имеют реальные проблемы со здоровьем и которым сидеть еще долго или очень долго
И еще раз: это хорошо, что некоторые люди вышли, не отбыв свой срок. И хочется верить, что этот процесс не остановится
Я думала, в первую очередь таких людей будут выпускать. Человеку более 75, она больна, она в очень отчаянном состоянии духа была, когда я выходила. Наталье Вячеславовне там очень тяжело! Пока мы были с ней в одном отряде, она часто плакала. Если честно, такие пожилые люди уже не верят даже, что выйдут оттуда. Это лишь один из примеров. Там много таких людей, которых необходимо спасать
Это абсолютно беспринципные люди. Желаю им, чтобы все это им вернулось многократно. Вся эта боль, которую пришлось пережить нашей семье. Может, тогда можно будет говорить об извинениях
Она просто на грани физического и морального истощения
Это очень большая, сложная бюрократическая штука
Не такой большой срок, чтобы писать на помилование
То есть наши девочки молодцы. Большинство — держится
За два с хвостиком года — 10 тысяч долларов. Для нас — сногсшибательные деньги. И если бы мне не помогали друзья во всем мире и некоторые фонды, я не знаю, где бы мы их брали и как бы я выдержала. Например, один визит адвоката стоил 550-600 рублей, и это не в Минске. Бывало, когда меня привозили на этапы для следственных действий, он приходил три раза за 10 дней — это уже около двух тысяч
Это личный выбор каждого. Особенно если люди пожилые, больные или с огромными сроками. И это ни в коем случае не проявление их слабости, я только поддерживаю их
К сожалению, многие из людей, которые имеют большие сроки, начинают ломаться
Елена почти ничего не видит! Зрение — минус 17